Охота на Эльфа [= Скрытая угроза] - Ант Скаландис

«Нашел себе друга!» — подумал я. Но, конечно, я понимал, что это просто манера у него такая. Акцент кавказский, а вместо традиционного «дорогой» несколько архаичное «мой друг». Трудно сказать, что именно стало для меня решающим, но я внезапно и окончательно решил: надо соглашаться.

— Хорошо, — сказал я. — Подъезжайте.

— Мои люди будут через час.

— Через два, — внес я поправку.

Я хотел дождаться Циркача с Пиндриком.

Ахман не возражал.

* * *

Два часа — это достаточный срок, чтобы выйти на Кулакова и успеть получить ответ. Я знать не знал, насколько защищены от прослушки те линии, по которым мы связывались с агентурой ЧГУ, но мне некогда было использовать хитрые шифры. Я просто придумал, как мне казалось, достаточно двусмысленную фразу и передал её открытым текстом по телефону из автомата: «Нас очень беспокоят курды. Даже и не знаем, ехать ли в гости, ведь там повсюду они».

Ответ пришел на удивление быстро. Мы как раз завтракали, когда я в очередной раз снял трубку и в очередной раз объяснил, что Игоря дома нет и до августа, похоже, не будет.

— Как это Игоря нет?! — возмутились с той стороны. — Вы же сами звонили, спрашивали. Тогда передайте ему от дяди Воши, что в гости ехать надо. Обязательно.

* * *

И все-таки они подкатили раньше Циркача. Двое на роскошном «Лексусе — RX300». Темнолицые, как бомжи, усатые, очень мрачные и напряженные. Руки в карманах не держали, однако стрелять были готовы в любую секунду. Нет, не профи, но очень хорошо натасканные боевики. Мы уже были готовы, и сразу спустились вниз, во двор. Мы — это я и Фил. Шкипера решено было оставить в Москве на всякий случай. Гранаты в квартиру вряд ли будут бросать, а всего остального Володька не боялся. Уверял, что успеет слинять в случае чего. С другой стороны, могли быть ещё интересные звонки, да и на случай непредвиденных обстоятельств хоть какое-то прикрытие стоило иметь. В другой ситуации я оставил бы их вдвоем с Пиндриком. Но сейчас Игорь уехал вместе с Циркачом и по логике должен был с Циркачом и оставаться — как бы в боевом охранении нашей группы.

— Вот что, ребята, — сказал я курдам. — Мы ждем ещё двоих. Они поедут с нами. Но на своих колесах. Возражений нет?

— До Ярославля — нет, — ответил старший из двоих. — А дальше вам скажут. Долго ждать еще?

— Нет, — сказал я. — Они подъедут с минуты на минуту.

Это была правда. Циркач за четверть часа до этого звонил уже в третий раз и сказал, что все, наконец, оформлено, что они едут, и кроме традиционных московских пробок, ничто больше задержать их не должно. В конце того разговора Циркач сообщил с гордостью: «По новому сотовому говорю. Дали бесплатно в комплекте с машиной. Чума! У нас прямо как за границей стало. Ну а я ещё четыре штуки взял, тут же в офисе „МТС“, со скидкой, между прочим». Это он остроумно придумал: иметь каждому только что зарегистрированные, то есть нигде не засвеченные сотовые номера — молодец Циркач!

Он влетел во двор на своем сверкающем «Юконе», тормознул нос в нос, в трех, если не в двух сантиметрах от бампера «лексуса» и пижонская тачка курдов сразу показалась каким-то жучком-«фольксвагеном» рядом с громадиной восьмицилиндрового «Джи-Эм-Си». Черный цвет и тонированные стекла делали его похожим на катафалк. Циркач вывалился оттуда, как натуральный новый русский — ба, он ещё и костюм успел прикупить! Умопомрачительный, лиловый, словно мантия католического епископа! Циркач прошагал в нашу сторону походкой героя-любовника и небрежно так спросил:

— А это что за крендели пожаловали?

— Это люди Ахмана, — ответил я солидно, одновременно пытаясь показать глазами, что переигрывать не стоит. — Мы сейчас поедем к нему. Это очень важно, Циркач.

— Раз важно, значит, поедем, — он сбавил обороты. — Только не больше сотни, ребята, — он обратился к курдам из «Лексуса», — у меня машина новая. Обкатку ещё не прошла.

Те пожали плечами, мол, как скажешь.

А Циркач вручил нам с Филом по трубочке фирмы «Нокиа», сзади была прилеплена бумажка с номерами всей нашей команды.

— Что самое ценное — входящий разговор с сотового на сотовый — абсолютно бесплатно.

— Иди ты! — не поверил я.

— Честное слово. Это их последняя рекламная примочка. А нам, кроме как друг другу — кому ещё звонить?

— И то верно, — согласился я. — Ладно. Поехали.

— Погоди, — сказал Циркач. — Дай мне ключи, там, в холодильнике пиво осталось. Возьму с собой — такая жарища!

Дело было, конечно, не в пиве. Совсем не в пиве. Циркач за рулем пить точно не станет. А к тому же впереди полная неизвестность. Просто за долгие годы мы научились понимать друг друга без всяких слов. Он должен был отдать новый аппарат и Шкиперу тоже. Он сразу догадался, что Шкипер в квартире, но понял и другое: об этом не надо говорить вслух, вот и попросил у меня ключи. Я протянул ему связку то ли от бадягинской гончарки, то ли от своего «мицубиси». Ведь от квартиры были только у Шкипера. Циркач пропадал минуты три, но это не вызвало подозрений, тем более, что вернулся он с ополовиненной упаковкой запотевших баночек пива «Миллер» и вежливо предложил нашим гостям. Оба чуть ли не испуганно замотали головами.

— С ума сошел, Циркач? Им же закон запрещает. Давненько ты с мусульманами не общался.

А вообще я очень скоро почувствовал, что эти ребята задних мыслей не имеют. Они вообще не пытались следить за нами и явно не собирались втыкать жучков нам в одежду или в салон «Юкона», они выполняли одну единственную задачу — доставить нас к Ахману целыми и невредимыми. И в какой-то момент я подумал: с уголовниками приятнее работать, чем со спецслужбами: всё как-то честнее и проще.

В общем, я не мудря и не прячась, подошел к открытой водительской дверце новенького джипа и довольно долго инструктировал ребят, вкратце изложив им для начала, с какой радости нас вызывают. А суть инструкции заключалась в том, что при малейшей нештатной обстановке, при малейшем тревожном сигнале с моей стороны, Пиндрик должен был дергать назад в Москву и далее действовать вместе со Шкипером по обстановке и по рекомендациям дяди Воши. Циркачу же вменялось в обязанность подстраховывать нас с Филом как транспортом, так и огнем, если, не дай Бог, придется.

Но не пришлось подстраховывать вообще. Точнее пришлось, но позже.

Так всегда бывает: всего не предусмотришь.

В дороге мы болтали на отвлеченные темы и слушали радио. Смертный приговор Аджалану комментировался на всех каналах, но сообщений о терактах пока не поступало. Лидеры КРП выжидали. Интересно, чего? Вдруг я понял. Или, точнее будет сказать, почувствовал. Они ждали, пока мы встретимся с Ахманом и обо всем договоримся. Наверняка Ахман был не последним человеком в КРП. Наверняка и нам отводилась не последняя роль во всей этой истории. Ну, ни фига себе! Куда нас только не втравливали за последние годы!

И вот опять от моего решения зависят жизни сотен, если не тысяч, людей. Внезапное осознание этого навалилось на плечи тяжестью вещмешка, загруженного по полной программе. И Фил, как видно, думал о том же.

— Послушайте, но ведь ваши за Аджалана обещали взорвать весь мир к чертовой бабушке!

Ответ был на удивление взвешенным:

— Правильно говоришь — за Аджалана. Но не против. Апо пока жив. Решение суда будет пересмотрено, и его выпустят. А если прямо сейчас начинать войну… У поганых турков нервы тоже не железные, они могут дослать в патронник роковой патрон, не дождавшись объявленных сроков.

Меня немножечко отпустило.

«Ну ладно, — подумал я, — значит, не все от меня зависит».

Скорость не выше сотни напрягала нас только на коротком участке от кольцевой до Загорска, то бишь до Сергиева Посада, на прекрасном участке трассы, сделанном, как говорят, ещё при советской власти для иностранцев — типичная показуха того времени. Дальше шоссе делалось узким, его забивали грузовики и дачники, мотающиеся в наше время туда-сюда не только по выходным — в общем, разогнаться все равно негде.

А в Ярославле ждал сюрприз, который, впрочем, легко было предвидеть. На объездной дороге нас встретил обшарпанный микроавтобус «Додж-Караван» с абсолютно глухими задними окнами, забранными стальным листом, как у банковского броневичка. Из кабины вышел заросший до глаз бородою относительно молодой человек и, подойдя к ближе, представился:

— Джемиль.

Я посмотрел на него с сомнением. Наслушавшись радиосводок, я теперь знал, что Джемиль — это второй человек в партии после Аджалана.

Бородатый понял:

— Я не тот Джемиль, я просто в честь него назван.

— Как ты можешь быть в честь него назван, когда ты ему почти ровесник? — удивился я.

— Мое настоящее имя Файзитулла. Джемиль — это прозвище.

— Крошка, — представился я, наконец. — А мое настоящее имя здесь никому не нужно.